Созависимое поведение, продолжение

3.

Уже, я думаю, понятно, что зависимый и созависимый – это та самая идеальная пара, которой не жить друг без друга.

Зависимый родитель на мытьем, так катаньем вытолкает ребенка в созависимую роль. Сделав из него питательный субстрат для своей проблемы, обслуживающий персонал и емкость для сливания негатива.

Это очень удобно – питательный субстрат из собственного ребенка.

Супруг(а) – все-таки, человек взрослый, стопроцентно не предсказуемый – сегодня кормит, а завтра, глядишь, взбрыкнет и скажет: «баста, карапузики, кончилися танцы».

А ребенок – куда он денется? Особливо если правильно приготовить.

Процесс готовки начинается с самого раннего возраста.

Вариации рецептов – от «сам(а) виновата, что отец тебя побил - не так сидишь, не так свистишь, на одной ножке плохо вертишься» и «посмотри, до чего ты мать довел(а)!» до «нам за тебя стыдно!» и «ты позоришь семью!». . Общий пафос – в трансляции ребенку убеждения «именно ты регулируешь и контролируешь нашу жизнь, наше благополучие, наши чувства и поступки».

А че, нормальный ход – крайний отыскан и назначен, можно с легкой душой курить бамбук.

Под влиянием таких посланий у ребенка формируются два железобетонных убеждения, на которых в дальнейшем выстраивается вся картина мира:

- я могу регулировать-контролировать жизнь, благополучие, чувства и поступки других

- я обязан(а) регулировать-контролировать жизнь, благополучие, чувства и поступки других

Казалось бы – ну, красота, всемогущество практически в кармане, Манечка Величкина – в принципе, очень приятная дама, недаром Наполеоны уже который век все не переводятся.

НО!

В эту красивую и всемогущую картину мира неизбежно и регулярно, с громом и треском, врезается реальность – не получается оно, все уконтролировать-то! Нет спасения от периодических обломов.

Не так глянул, не то ляпнул – невозможно же 24 часа в сутки на боевом посту - в репу от бухого родителя огреб: «ты как с отцом разговариваешь?!»

Двойку случайную схватил – снова огреб: «учим тебя, стараемся, толку никакого, ты нас в могилу загонишь!».

Парень до дома проводил – готово дело: «шлюха, позор семьи, тебе об учебе думать надо, а ты вот-вот в подоле принесешь!».

Захотел с тарзанки прыгнуть – понеслось: «ты о нас подумал? ты убьешься-разобьешься, а нам потом всю жизнь с тобой-инвалидом маяться!».

Так постепенно, раз за разом, пространство собственной жизни сужается и ужимается. Туда нельзя. Сюда нельзя. Никуда нельзя.

Того нельзя. Этого нельзя. Ничего нельзя.

Можно лишь функционировать в четко и прочно заданных рамках обслуживателя спокойствия и гаранта стабильности.

Уже и рамки такие, что ни шагнуть, ни дыхнуть, а стопроцентного спокойствия со стопудовой стабильностью все нет и нет.

Почему ж так?

Д а ясно почему – плохо стараюсь.

Надо еще постараться. Еще ужаться. Еще поднатужиться. И еще. И еще.

Опять не вышло… дааа… плохой я какой-то, некачественный… сам во всем виноват…

Отчего в этой ситуации так легко уверовать в собственную некачественность?

Да потому что окружение в поддержку этой идеи вкладывается изо всей дурацкой мочи.

Принес пятерку – мама счастлива. Принес двойку – у мамы давление, расстройство пищеварения, инсульт, инфаркт и полный абзац.

Сидишь над уроками – мир и благолепие, вздумала с друзьями погулять – кошмар, скандал и тарарам.

Ведешь себя тише воды, ниже травы – оставят в покое, дерзнешь «посметь свое суждение иметь» - ниспровергатель всего святого, убийца родителей.

Причем, окружение не лицемерит.

Все эти половецкие пляски исполняются абсолютно искренне и от души.

Потому что зависимый родитель твердо уверен в том, что его чувства и поведения «делает» кто-то или что-то внешнее. Потому и трансляция этих идей ребенку выходит такой убедительной – заразить можно лишь тем, чем болеешь сам.

Резюмируя вышенаписанное, можно сказать, что самоидентификация созависимого выглядит примерно так: «я, конечно, бог… вот только какой-то хреновый».