И тоже вроде бы обвал, и все чисты, неви
И никого из окружающих не упрекнешь вове
И этот, кажется, неплох, и этот будто б
И сам я тоже, вроде, добрый, милый, чест
М. Щербаков
И никого из окружающих не упрекнешь вове
И этот, кажется, неплох, и этот будто б
И сам я тоже, вроде, добрый, милый, чест
М. Щербаков
Народ историю обсуждает:
Поздняя ночь - очень поздняя. Мужчина не спит, захотел есть, нашел в холодильнике кусок мяса. Будит жену, чтобы та порезала.
Это слышит достаточно взрослый ребенок мужского пола. Говорит: "Ладно, давай я порежу".
Утром жена просыпается, и муж ее обвиняет в том, что она - плохая жена, потому что он ел, как кот подзаборный, неровно нарезанное мясо. Да и ребенок, бедный, вынужден был что-то сделать.
И в финале там - призыв к мамам мальчиков - учить своих сыновей минимальным навыкам самообслуживания.
Призыв я, собственно, полностью разделить готова, вот только...
Читала его и улыбалась, вспоминая, как учительница моего на тот момент десятилетнего сына чуть ли не родительских прав меня грозилась лишить, узнав, что сынуля способен сам сварить себе пельмени, пожарить яичницу и даже - о ужас! - настряпать блинчиков, причём, не только на самого себя, но и на всех. А ещё сам полы в своей комнате моет, сам рубашки со штанами из шкафа достаёт, сам постель свою застилает... в общем, страшная кафка и полностью ненадлежащее обращение с несовершеннолетним...
Как учительница другого моего сына - тоже в период его учёбы в классе в четвёртом-пятом - долго и пылко убеждала меня в том, что я обязательно - обязательно!!! - должна каждый божий день проверять его портфель, его тетради, наличие ручек, линеек и прочего... Ибо постоянный контроль за детьми есть главный признак хорошей матери - вот у нее, учительницы, дети уже в институтах учатся, а она до сих пор их контролирует неотступно, Чего и мне желает. Из лучших, разумеется, побуждений.
Ну, это сейчас забавно вспоминать, да.
А тогда... тогда это было из серии "о чём разговаривать с человеком, который видит меня голубой пирамидкой?"(с)
И сейчас хотелось бы порассуждать о вышеприведённых - и им подобных - ситуациях не с позиции "боже мой, какой ужас!", и не с позиции "боже, какие они все идиоты!", а с позиции того что заставляет людей сохранять подобное поведение и подобную идеологию в современном мире.
Когда-то от Лены Бурцевой я услышала хорошее определение разницы между свободой и зависимостью.
Свобода - это когда есть выбор между "да" и "нет; зависимость - это когда всегда "да" или всегда "нет".
То есть, мужчина, который всегда выбирает "нет" идее самообслужиться и женщина, всегда выбирающая "да" идее обслужить, совершенно одинаково несвободны. И они таки найдут друг друга и друг к другу притянутся своими "полюсами несвободы", дополняя себя таким образом до целого через отношения, в которых недоступный для каждого выбор будет наличествовать - пусть не внутри него самого, но рядом, в партнёре.
Отношения больной головы с больной головой(с), да-ссс, моя прелесть...
Но это всё, опять же, - о последствиях. Не о причинах.
Причины стереотипных, автоматических реакций - всегда "да" или всегда "нет" - чаще всего лежат в неумении, либо неспособности думать длинно и сложно. В том, что человек не задаётся вопросами о том, почему и для чего он сейчас выбирает это самое "да" или это самое "нет" - что его побуждает сделать именно этот выбор, какие из этого выбора проистекут последствия, что он будет дальше с этими последствиями делать.
Ситуация, собственно, абсолютно не нова, люди, умеющие думать, и люди, не умеющие думать, были всегда.
Вот, собственно, пример:
"На мою долю выпало заниматься с Ренн. Но после первых же опытов я признала себя бессильной просветить ее глубоко заплесневший ум. Я прочла и пояснила ей некоторые истории и, велев их выучить поскорее, сама углубилась в книгу. Мы сидели на скамейке под кустом уже распустившейся бузины. Вокруг нас весело чирикали пташки. Воздух потянул ветерком, теплым и освежающим. Я оглянулась на Ренн. Губы ее что-то шептали. Глаза без признака мысли были устремлены в пространство.
- Ренн, - окликнула я ее, - Ренн, учись!
Она неторопливо повернула голову и перевела на меня те же бессмысленные глаза.
- А что?
- Как "что"? - возмутилась я и даже вся покраснела. - Ведь ты провалишься на экзамене.
- Провалюсь, - певуче и равнодушно согласилась она.
- Останешься в классе, - продолжала я.
- Останусь, - спокойно ответила она.
Я начинала серьезно раздражаться и крикнула ей с сердцем:
- И тебя исключат!
- Исключат, - как эхо отозвалась Ренн.
- Да что ж тут хорошего?
- Не стоит учиться, - брякнула она и так же равнодушно отвернула от меня голову.
- Что ж ты будешь делать недоучкой-то? - осведомилась я, перестав даже сердиться от неожиданности.
- Дома жить буду, огород разведу в имении, цветы, булки буду печь, варенье варить, - я очень хорошо все это умею, - а потом...
- А потом? - перебила я.
- Замуж выйду! - закончила она простодушно и стала следить за какой-то ползущей в траве золотистой букашкой.
Я засмеялась. Рассуждения четырнадцатилетней девочки, "бабушки класса", как мы ее называли (она была старше нас всех), несказанно рассмешили меня". (Лидия Чарская, "Записки институтки", впервые изданы в 1901 году)
(Продолжение будет)
Journal information